- Решебники
- Изложения по русскому языку
- Зимний дуб*
Зимний дуб*
Первый урок у Анны Васильевны был в пятом «А».
— Сегодня мы продолжим разбор частей речи. Именем существительным называется часть речи, которая обозначает предмет. Предметом в грамматике называется все то, о чем можно спросить так: кто это или что это? Например, ученик, книга...
— Можно?
В полуоткрытой двери стояла небольшая фигурка в разношенных валенках. Круглое лицо горело, словно его натерли свеклой, а брови были седыми от инея.
— Ты опять опоздал, Савушкин?
Как и большинство молодых учительниц, Анна Васильевна любила быть строгой, но сейчас ее вопрос прозвучал почти жалобно. Приняв слова учительницы за разрешение войти, Савушкин быстро прошмыгнул на свое место. Анну Васильевну огорчило опоздание Савушкина. На это ей жаловались многие учителя.
Анна Васильевна помолчала минутку, а потом продолжила объяснение. Затем дети стали приводить свои примеры. Молодую учительницу удивляла та радость, с какой ребята называли знакомые им предметы, которые теперь наполнились новым смыслом.
Вдруг, словно очнувшись от сна, Савушкин приподнялся над задней партой и звонко крикнул:
— Зимний дуб!
Ребята засмеялись.
— Почему зимний? Просто дуб.
— Просто дуб— это не то! Зимний дуб — вот это существительное!
— Садись, Савушкин, вот что значит опаздывать. Во время большой перемены будь любезен зайти в учительскую.
Во время перерыва Анна Васильевна решила серьезно побеседовать с мальчиком.
— Объясни, почему ты систематически опаздываешь? — строго спросила она, когда Савушкин вошел в учительскую.
— Просто не знаю! Я за целый час выхожу.
— Где ты живешь?
— При санатории.
— И тебе не стыдно говорить, что ты выходишь за час? От санатория до шоссе минут пятнадцать. По шоссе до школы не более получаса.
— А я не по шоссе хожу. Я коротким путем, который через лес.
Анне Васильевне стало очень грустно. Так происходило всегда, когда она сталкивалась с детской ложью.
— Печально, Савушкин, очень печально! Придется поговорить с твоими родителями. Я заканчиваю в два. После уроков ты меня проводишь.
Тропинка, по которой Савушкин повел Анну Васильевну, начиналась сразу за школой. Едва они вступили в лес и тяжело груженные снегом еловые лапы сомкнулись за их спиной, как сразу перенеслись в зачарованный мир, который был полон покоя и беззвучья. Сороки, вороны перелетали с дерева на дерево, колыхали ветки, сшибали шишки, порой обламывали хрупкие прутики, задев их крылом. Но ничто не рождало здесь звука.
Все кругом было белым. Лишь в высоте чернели обдутые ветром макушки рослых плакучих ив, их тонкие веточки казались нарисованными тушью на синей глади неба.
Иногда деревья расступались, открывая солнечные веселые полянки, перечеркнутые заячьим следом, похожим на цепочку от часов. Попадались и крупные следы, которые своей формой напоминали трилистник. Анна Васильевна заинтересовалась ими, и Савушкин объяснил учительнице, что эти следы принадлежат лосю.
Постепенно дорожка спустилась к ручью. Местами он был застлан толстым снеговым одеялом, местами закован в чистый ледяной панцирь, а порой среди льда и снега проглядывала темным глазом живая вода. Мальчик указал учительнице на тонкие струйки, бьющие из-под земли. Это были теплые ключи.
Лес повел их дальше своими сложными, путаными ходами. Неожиданно вдалеке забрезжила дымчато-голубая щель. И вот уже не щель, а широкий, залитый солнцем просвет возник впереди. Там что-то сверкало, искрилось, роилось ледяными звездами. Посреди поляны в белых сверкающих одеждах стоял дуб. Он был огромный и величественный, как собор. Казалось, что деревья почтительно расступились, чтобы дать старшему собрату развернуться во всей силе. Его нижние ветви шатром раскинулись над поляной. Снег набился в глубокие морщины коры, а толстый ствол казался прошитым серебряными нитями. Листва, засохшая осенью, почти не облетела, и дуб до самой вершины был покрыт листьями в снежных чехольчиках.
— Так вот он, зимний дуб!
Анна Васильевна подумала, что уже считала себя опытной учительницей. Но ей вспомнился сегодняшний урок: как бедно и сухо говорила она о родном языке, который так же красив и богат, как щедра и красива жизнь. (592 слова)
По Ю. Нагибину
— Сегодня мы продолжим разбор частей речи. Именем существительным называется часть речи, которая обозначает предмет. Предметом в грамматике называется все то, о чем можно спросить так: кто это или что это? Например, ученик, книга...
— Можно?
В полуоткрытой двери стояла небольшая фигурка в разношенных валенках. Круглое лицо горело, словно его натерли свеклой, а брови были седыми от инея.
— Ты опять опоздал, Савушкин?
Как и большинство молодых учительниц, Анна Васильевна любила быть строгой, но сейчас ее вопрос прозвучал почти жалобно. Приняв слова учительницы за разрешение войти, Савушкин быстро прошмыгнул на свое место. Анну Васильевну огорчило опоздание Савушкина. На это ей жаловались многие учителя.
Анна Васильевна помолчала минутку, а потом продолжила объяснение. Затем дети стали приводить свои примеры. Молодую учительницу удивляла та радость, с какой ребята называли знакомые им предметы, которые теперь наполнились новым смыслом.
Вдруг, словно очнувшись от сна, Савушкин приподнялся над задней партой и звонко крикнул:
— Зимний дуб!
Ребята засмеялись.
— Почему зимний? Просто дуб.
— Просто дуб— это не то! Зимний дуб — вот это существительное!
— Садись, Савушкин, вот что значит опаздывать. Во время большой перемены будь любезен зайти в учительскую.
Во время перерыва Анна Васильевна решила серьезно побеседовать с мальчиком.
— Объясни, почему ты систематически опаздываешь? — строго спросила она, когда Савушкин вошел в учительскую.
— Просто не знаю! Я за целый час выхожу.
— Где ты живешь?
— При санатории.
— И тебе не стыдно говорить, что ты выходишь за час? От санатория до шоссе минут пятнадцать. По шоссе до школы не более получаса.
— А я не по шоссе хожу. Я коротким путем, который через лес.
Анне Васильевне стало очень грустно. Так происходило всегда, когда она сталкивалась с детской ложью.
— Печально, Савушкин, очень печально! Придется поговорить с твоими родителями. Я заканчиваю в два. После уроков ты меня проводишь.
Тропинка, по которой Савушкин повел Анну Васильевну, начиналась сразу за школой. Едва они вступили в лес и тяжело груженные снегом еловые лапы сомкнулись за их спиной, как сразу перенеслись в зачарованный мир, который был полон покоя и беззвучья. Сороки, вороны перелетали с дерева на дерево, колыхали ветки, сшибали шишки, порой обламывали хрупкие прутики, задев их крылом. Но ничто не рождало здесь звука.
Все кругом было белым. Лишь в высоте чернели обдутые ветром макушки рослых плакучих ив, их тонкие веточки казались нарисованными тушью на синей глади неба.
Иногда деревья расступались, открывая солнечные веселые полянки, перечеркнутые заячьим следом, похожим на цепочку от часов. Попадались и крупные следы, которые своей формой напоминали трилистник. Анна Васильевна заинтересовалась ими, и Савушкин объяснил учительнице, что эти следы принадлежат лосю.
Постепенно дорожка спустилась к ручью. Местами он был застлан толстым снеговым одеялом, местами закован в чистый ледяной панцирь, а порой среди льда и снега проглядывала темным глазом живая вода. Мальчик указал учительнице на тонкие струйки, бьющие из-под земли. Это были теплые ключи.
Лес повел их дальше своими сложными, путаными ходами. Неожиданно вдалеке забрезжила дымчато-голубая щель. И вот уже не щель, а широкий, залитый солнцем просвет возник впереди. Там что-то сверкало, искрилось, роилось ледяными звездами. Посреди поляны в белых сверкающих одеждах стоял дуб. Он был огромный и величественный, как собор. Казалось, что деревья почтительно расступились, чтобы дать старшему собрату развернуться во всей силе. Его нижние ветви шатром раскинулись над поляной. Снег набился в глубокие морщины коры, а толстый ствол казался прошитым серебряными нитями. Листва, засохшая осенью, почти не облетела, и дуб до самой вершины был покрыт листьями в снежных чехольчиках.
— Так вот он, зимний дуб!
Анна Васильевна подумала, что уже считала себя опытной учительницей. Но ей вспомнился сегодняшний урок: как бедно и сухо говорила она о родном языке, который так же красив и богат, как щедра и красива жизнь. (592 слова)
По Ю. Нагибину