Петербургские повести краткое содержание.

НОС

1

Цирюльник Иван Яковлевич проснулся рано и услышал запах горячего хлеба. Супруга бросила ему на стол хлеб — и он принялся есть. Вдруг на его лице отобразился ужас, когда, разломив хлеб, он вытащил оттуда нос. Иван Яковлевич был ни жив ни мертв, он узнал, что нос принадлежит коллежскому асессору, которого он брил каждую среду и воскресенье.

Иван Яковлевич выбежал из дома с целью избавиться от носа. Он швырнул его с моста в воду, но это заметил квартальный и попросил рассказать цирюльника, что он сейчас делал.

2

Коллежский асессор Ковалев проснулся рано, приказал подать себе зеркало, чтобы взглянуть на прыщик, который вчера вскочил у него на носу, но, к величайшему изумлению, увидел, что у него вместо носа совершенно гладкое место. Ковалев велел тотчас подать себе одеться и полетел прямо к обер-полицмейстеру.

Майор Ковалев имел обыкновение каждый день прогуливаться по Невскому проспекту.

Майор Ковалев был непрочь и жениться, только в таком случае, если за невестой случится двести тысяч капитала.

Когда Ковалев шел к обер-полицмейстеру, перед подъездом одного дома остановилась карета, из которой выпрыгнул, согнувшись, господин в мундире и побежал вверх по лестнице. Каков же был ужас и вместе изумление Ковалева, когда он узнал, что это был собственный его нос. Нос вернулся, сел в карету и поехал. Ковалев побежал за ним. Карета остановилась около собора, куда и вошел нос. Ковалев увидел его. Нос спрятал лицо свое в стоячий воротничок и набожно молился. Ковалев сказал ему: «Вы мой собственный нос!» На что нос ответил: «Вы ошибаетесь, милостивый государь. Я сам по себе».

Ковалев решил ехать прямо в газету и напечатать публикацию с обстоятельным описанием всех качеств, чтобы всякий, встретивший его нос, мог узнать его и дать знать Ковалеву. Но с объявлением ничего не получилось, печатать отказались, так как дело очень странное.

Тогда Ковалев отправился к частному приставу, но из этого тоже ничего не вышло, так как он пришел не вовремя (пристав собирался вздремнуть два часа после еды).

Ковалев стал думать, куда делся нос и не смог придумать ничего лучше, чем то, что на него штаб-офицерша Подточина навела порчу через колдовок-баб.
Она хотела, чтобы Ковалев женился на ее дочери, и прямо сказала ему об этом. Ковалев после этого перестал бывать у них дома.

Неожиданно вошел полицейский чиновник и вернул Ковалеву пропажу. Ковалев тотчас принялся приставлять нос на место, но он не держался. Пришлось позвать доктора, но и доктор ничем не смог помочь. Тогда Ковалев написал письмо Подточиной, в котором пригрозил, что если сегодня же носа не будет на месте, то он обратится к закону. Пришел ответ от Подточиной, но он был полон недоумения, и Ковалев решил, что она не виновата.

3

Проснувшись на следующее утро, майор Ковалев обнаружил, что нос его на месте.

ПОРТРЕТ

Часть 1

Художник Чартков купил в картинной лавочке старый портрет, который он нашел среди хлама, продававшегося по дешевке. Купил его на последние деньги, которые были у него. Портрет, казалось, был не окончен, но сила кисти была разительна. Необыкновеннее всего были глаза: они просто глядели, глядели даже из самого портрета, как будто разрушая его гармонию своею странною живостью.
Молодой Чартков был художник с талантом, пророчившим многое.

Придя домой, Чартков узнал, что приходил хозяин квартиры и требовал уплаты. Чартков повесил портрет, и глаза вновь поразили его. Лунный свет так падал на картину, что лицо на портрете казалось лицом мертвеца. Чартков не мог заснуть, встал и замотал портрет простыней. Когда он вновь посмотрел на портрет, простыни уже не было, старик на картине пошевельнулся и сошел с нее. Он сел у самых ног Чарткова. Чартков хотел кричать от страха, но не мог. Старик вынул из-под одежды мешок, в котором оказались столбики золотых червонцев, один откатился в сторону, Чартков схватил его и спрятал, боясь, чтобы старик ничего не заметил.

Чартков проснулся, обливаясь холодным потом, это был сон, но в руке осталось ощущение, что она что-то сжимала.

Утром пришел хозяин квартиры и привел с собой квартального, стал требовать денег за квартиру. Чартков сказал, что у него ничего нет. Тогда квартальный предложил хозяину взять вместо денег картины. Подошел к портрету старика, сильно надавил на раму, из нее выпал сверток, на котором было написано 1000 червонных. Чартков так быстро схватил его, что никто не заметил, что это. Сказав хозяину, что заплатит ему сегодня, выпроводил гостей.

Радость переполняла Чарткова, он был обеспечен на три года. Первая мысль, которая пришла ему в голову, это закрыться в комнате и работать, чтобы стать известным художником. Но изнутри раздавался другой голос, звонче и громче: одеться с иголочки, нанять шикарную квартиру. Он так и сделал. После всего зашел в газету и дал объявление о том, что он рисует портреты.

Первыми пришли мать с дочерью. Чартков принялся рисовать девушку, но она скоро устала, а он только вошел во вкус. Пришлось прерваться. На следующий день они пришли вновь, Чартков продолжил работу, но матери на понравилось, что он рисует девушку такой, какая она есть на самом деле. Художнику пришлось приукрасить, убрать какие-то недостатки, что очень понравилось дамам. Они рассказали друзьям. К Чарткову пошли клиенты. Постепенно рука его стала привыкать к стандартным формам, он перестал серьезно относиться к своим работам. Стал модным художником, накопил состояние, завел множество знакомых. Знавшие Чарткова прежде, не могли понять, как мог исчезнуть его талант.

Одно событие потрясло его. Усовершенствовавшийся художник приехал из Италии, и Чарткова пригласили оценить его творчество. Оказалось, что Чартков когда-то был знаком с ним. Придя на выставку, Чартков увидел удивительно талантливые работы. Хотел он сказать, что нельзя не заметить таланта художника, что в картинах есть что-то. Но речь умерла на его устах, слезы и рыдания вырвались в ответ, и он как безумный выбежал из залы. Прибежал домой, схватил кисть и краски, но ничего не получалось.

Чартков начал скупать все лучшее, что только производило художество, приносил домой и уничтожал. Через некоторое время заболел чахоткой и умер.

Часть 2

Аукцион был в самом разгаре. Шел ожесточенный спор за картину, на которой был изображен старик с бронзовым лицом и страшными живыми глазами. Один из присутствовавших произнес, что он больше всех имеет прав на этот портрет, и стал рассказывать историю. Жил на свете один ростовщик, который мог одолжить кому угодно любую сумму, начиная от бедных старушек и заканчивая расточительным придворным вельможей. Но все, кому он одалживал деньги, заканчивали жизнь несчастным образом. Поэтому его боялись и не спешили к нему обращаться, предпочитая умирать с голоду.

Отец рассказчика был художником. Однажды ему надо было нарисовать картину, на которой помимо прочего должен был быть изображен дух тьмы. Долго думал он над тем, какой придать ему облик, ему хотелось осуществить в лице его все тяжелое, гнетущее человека. При таких мыслях проносился в его голове образ таинственного ростовщика.

Однажды ростовщик сам пришел к художнику и попросил нарисовать его портрет. Он сказал: «Я, может быть, скоро умру, детей у меня нет, но я не хочу умереть совершенно, я хочу жить. Можешь ли ты нарисовать такой портрет, чтобы был совершенно как живой?» Художник принялся за работу, но с каждым днем ему становилось все страшнее и страшнее от тех глаз, которые смотрели с портрета. Художник отказался заканчивать портрет. Старик упал ему в ноги и умолял продолжить работу, но художник выбежал из комнаты.

На следующий день женщина принесла портрет художнику, сказав, что хозяин не хочет его брать. К вечеру ростовщик умер.
В художнике произошла разительная перемена, он стал завистливым. Узнав, что его ученику поручили написать картину для церкви, он добился того, чтобы другие художники тоже принимали в этом участие. Сам он нарисовал картину и даже не сомневался, что будет вне всякой конкуренции. Действительно, все одобрили картину, она поражала мастерством, но обратили внимание на глаза святых и отказали художнику (у всех святых глаза были как у ростовщика).

Художник в бешенстве прибежал домой, хотел уничтожить портрет, но его остановил друг, который и забрал картину. Друг не выдержал долго и отдал картину своему племяннику, так она и пропала. «Ну и состряпал ты черта!» — заявил друг.

Художник постригся в монахи, долгое время жил уединенно, изнурял свое тело. И только после нескольких лет такой жизни ему стало удаваться писать картины снова.

Однажды он призвал сына, рассказал ему всю историю и попросил уничтожить портрет.

Все оглянулись на картину, ее не было. Пока все были увлечены историей, ее кто-то украл.

ШИНЕЛЬ

В одном департаменте служил один чиновник; нельзя сказать чтобы очень замечательный, низенького роста, несколько рябоват, несколько рыжеват, несколько даже на вид подслеповат, с небольшой лысиной на лбу, с морщинами по обеим сторонам щёк и цветом лица, что называется, геммороидальным... Звали его Акакий Акакиевич Башмачкин.
В департаменте не оказывалось к нему никакого уважения. Сторожа не только не вставали с мест, когда он проходил, но даже не глядели на него. Начальники поступали с ним как-то холодно — деспотически. Какой-нибудь помощник столоначальника прямо совал ему под нос бумаги, не сказав даже: «Перепишите». И он брал, посмотрев только на бумагу, не глядя, кто ему подложил и имел ли на то право. Молодые чиновники подсмеивались и острили над ним. Он не обращал внимания. Только когда сильно докучали, говорил: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?»

Башмачкину было абсолютно все равно, что переписывать. У него были свои буквы-фавориты, до которых если он добирался, то был сам не свой: и подсмеивался, и подмигивал, и помогал губами, так что в лице его, казалось, можно было прочесть всякую букву, которую выводило перо его. Он наслаждался переписыванием, брал работу домой, ложился спать с мыслями о том, что ему придется переписывать завтра.

Он не обращал внимания на то, что творилось вокруг него, на свой внешний вид, вицмундир у него был не зелёным, а какого-то рыжевато-мутного цвета. Однажды Башмачкин ощутил нестерпимый холод. Оказалось, что его шинель совершенно истерлась. Башмачкин понес ее Петровичу, который был портным и занимался починкой платья. Петрович сказал, что наложить заплаты можно, но они не будут держаться, так как ткань совершенно истерлась. Надо шить новую. Это повергло Акакия в ужас, где он возьмет деньги на новую.

С этого дня Башмачкин решил на всем экономить и откладывать деньги. Сначала ему было несколько трудно привыкать ко всяким ограничениям, но потом как-то привыклось и пошло на лад; даже он совершенно приучился голодать по вечерам, но зато он питался духовно, нося в мыслях своих «вечную идею будущей шинели».

Через некоторое время накопились нужные деньги, Петрович сшил шинель. Довольный и счастливый, Акакий отправился на службу. Сослуживцы поздравили его с обновкой и стали требовать от него, чтобы он задал им вечер, чтобы обмыть шинель. Башмачкин растерялся, но тут один из чиновников сказал, что даст вечер за Акакия, тем более, что у него день рождения.

Башмачкин возвращался после званного вечера уже поздно, и так как он был недостаточно знаком с городом, то заблудился. На пустынной площади какие-то два хулигана сняли с него шинель. Акакий Акакиевич хотел было уже закричать «караул», как ему приставили к самому рту кулак, промолвив: «А вот только крикни!» Акакий Акакиевич чувствовал только, как сняли с него шинель, дали ему пинка коленом, и он упал навзничь в снег и ничего уже больше не чувствовал. Через несколько минут он опомнился и поднялся на ноги, но уже никого не было. Башмачкин был в отчаянии. На следующий день он отправился по инстанциям, но так ничего и не добился. Башмачкин пришел не вовремя. У значительного лица, которое занималось такими делами, был гость, он решил показать свою значительность: распек Башмачкина за то, что тот неправильно подает прошение. Это повергло Акакия Акакиевича в недоумение. С потерянным видом он вышел на улицу, на морозе подхватил ангину, слег в постель и вскоре умер. Акакия Акакиевича похоронили. И Петербург остался без Акакия Акакиевича, как будто в нём его никогда и не было.
По городу поползли слухи, что ночью в городе стал появляться мертвец в виде чиновника, ищущего какой-то шинели, и под видом стащенной шинели сдирающий со всех плеч, не разбирая чина и звания, всякие шинели. Так же пострадало и значительное лицо, распекшее Башмачкина. Он почувствовал, что его ухватил кто-то весьма крепко за воротник. Обернувшись, он заметил человека небольшого роста, в старом, поношенном вицмундире — и не без ужаса узнал в нём Акакия Акакиевича. Лицо чиновника было бледно, как снег, и глядело «совершенным мертвецом». Значительное лицо осталось без шинели. Этот случай произвёл на него такое сильное впечатление, что теперь на службе он вёл себя гораздо осмотрительнее. С того времени совершенно прекратились появления чиновника-мертвеца.